Фрейд принял традиционную установку, противопоставляющую человека и
общество, а также традиционную доктрину о порочности человеческой натуры. По
Фрейду, человек в своей основе антисоциален. Общество должно приручать его,
позволять ему какое-то удовлетворение его биологических - и поэтому
непреодолимых - потребностей; но главная задача общества состоит в очищении
и ограничении основных, низменных импульсов человека. В результате такого
подавления этих импульсов происходит нечто волшебное: подавленные
наклонности превращаются в стремления, имеющие культурную ценность, и таким
образом становятся основой культуры. Этот странный переход от подавленного
состояния к цивилизованному поведению Фрейд обозначил красивым словом "сублимация".
Если степень подавления сильнее способности к сублимации, то индивиды
становятся невротиками и подавление нужно ослабить. Но вообще существует
обратная зависимость между удовлетворением человеческих стремлений и
культурой: чем больше подавление, тем больше достижений культуры (и больше
опасность невротических расстройств). В теории Фрейда отношение индивида к
обществу является, по существу, статичным: индивид остается, в общем, одним
и тем же, изменяясь лишь постольку, поскольку общество усиливает нажим на
его естественные наклонности (тем самым принуждая к большей сублимации) либо
допускает их более полное удовлетворение (тем самым приносит в жертву
культуру).
Человеческая натура - страсти
человека и тревоги его - это продукт культуры; по сути дела, сам человек -
это самое важное достижение тех беспрерывных человеческих усилий, запись
которых мы называем историей.
Интересно получается, что любая человеческая девиация становится плодом культуры.
Искусству выгодно порождать сумашедших.

---

Тысяча сто первый способ испортить отношения с человеком

Просто уйти. Исчезнуть, не сказав ни слова. Оставить человека додумывать причины твоего побега. Тебе будет казаться, что это даже в чем-то благородный шаг - ты воздержался от ссор и пререканий. Но по сути это всего лишь подданство собственной слабости.
Светиться перед ним и молчать. Такое красноречивое молчание может вывести противника из колеи. Но вообще это воспринимается как трусость.
Пустоголовые идиотки пытаются посрать у меня в комментах - это якобы их месть за якобы наезд. Очень смешно и дешево.
Дни насыщенные, один день - как неделя. Слишком много разного. Я еще не устала, но почти истощена этим. А ведь скоро прийдется собраться с силами снова.
Радует одно - скоро осень. Когда увядает все остальное, я возрождаюсь из летнего пепла.

---

Скучные глупости

Залупокусачий пердячий еблан... Почему интересно у меня никак не отложится в голове эта фраза? Я же могу запомнить что-нибудь вроде "квинтесенция позднего экзистенционализма на примере ницшеанских последователей".

Сегодня, когда ехала в маршрутке и слушала любимую The wall, в голову пришла мысль, что человек все-таки чересчур ограничен. Иногда ведь хочется raze the stray, сломать стену, взлететь в воздух, слиться с грозой, стать молнией. Почему все это возможно только тогда, когда у тебя больное воображение? Ведь даже если ты супербогатый, тебя никогда не унесет на нежных крыльях ветер, никогда ты не сможешь вызвать Апокалипсис, взмахнув рукой.
Когда ехала, настроение было такое, что хотелось в щепки раздолбать маршрутку. И этих людей с пустыми глазами. И хотелось, чтобы от моей злости взрывались дома, мимо которых я проезжаю. Но нет, максимум, что я могу - закрыть лицо руками и мучительно простонать "бляяяя как заебааало".

Сейчас вот дома. Рядом пахнет воском свеча. Какая-то она сегодня странная. Зажглась только с десятой попытки, а до этого только возмущенно искрилась. Свеча большая, длиной сантиметров эдак в тридцать. Она столько всего помнит... Надо бы дать ей имя. Пусть будет, скажем, Эстер. Простое красивое имя.
Так вот сейчас Эстер как-то слишком интенсивно запахла воском. Раньше такого не было, ну свеча да свеча. А рядом с ней летают мотыльки, сооблазняясь ее теплым огоньком, не зная, что прилетели на верную смерть и Эстер уже является могилой для десятка их побратимов. Рано или поздно она сама изживет себя, как жизнь, которая так заметно приближается к своей смерти.

Получается какой-то длинный пост умалишенной наркоманки, разговаривающей со свечкой.

Ко мне стучатся старые связи, за последние два для целых четыре оборванных когда-то ниточки. Почему-то нет желания довязать рукавицу (или что там должно получиться из этих ниток). Сами сорвались, славно вам было без меня, ну так в чем проблема. Инквизиция второй раз никого в гости не принимает.

---

Подсчитывая волнистые образования в голове

В чем разница между надеждой и обреченностью?
Наверное, выбор. Два разных пути, и одним только усилием воли можно определить свой собственный.
Мне пора бы уже опустить руки и, грустно вздохнув, констатировать, что ты никогда и ни о чем не догадаешься. Но я еще не до конца понимаю, нужна ли мне эта очевидность, следует ли раскрывать карты? С колодой в рукаве играть интереснее, чем с тузом под носом.
Приступы мизантропии. Но она уже не такая, как раньше – я не ненавижу людей, нет. И я даже не пытаюсь от них сбежать, спрятаться, укрыться в тихом уютном месте. Нет, я могу разговаривать с кем угодно лицом к лицу, но видеть ту прозрачную, едва заметную стену, которая разделяет меня от них. Уже нет нас: есть я и они.
Что касается моих свершений - да, выходит. Еще как выходит, я вижу, я ведь не слепая. Но выходит не до конца и как-то однобоко. Ничего. Это только начало. Или даже что-то меньшее.
Вчера с Элиной смотрели фотографии двухлетней давности (и более поздние). Совсем дети. Даже в прошлом году – совершенно другие люди. Большие добрые глаза на сияющем лице, открытая улыбка. Сейчас – наигранная серьезность, туманные взгляды. Голова – как улей, внутри которого всегда что-то жужжит, шевелится, что-то происходит. Не тот человек, который радуется жизни. А, скорее, тот, кто придумывает себе то, чему можно порадоваться.
Сегодня уйду в себя, буду слушать музыку, есть, смотреть сауспарк, ловить глюки и радовать свою графоманию.

---

Все эти хаотичные ночевки "где прийдется" сильно выматывают. И вся эта езда туда-сюда. И эти родственники, которые начинают осматривать тебя с головы до ног и считать твои прыщи.
И эти люди, которые считают, что я только и могу, что думать об их жизни и решать их проблемы.
Кто-то делится своими чувствами и переживаниями, а кто-то взваливает на тебя эту помойку и говорит - вот, думай теперь что мне с этим делать.
От этого кипит голова, но отказать тоже не всегда получается - это ведь почти предательство.

---

К слову о смерти и ее отношении к неразрушимости нашего существа

Смерть - поистине гений-вдохновитель, или музагет философии; оттого сократ и
определял последнюю как "заботливую смерть". Едва ли даже люди стали бы
философствовать, если бы не было смерти.
Животное проводит свою жизнь, не зная собственно о смерти; оттого животный
индивидуум непосредственно пользуется всей нетленностью своей породы: он сознает
себя только бесконечным. У человека, вместе с разумом, неизбежно возникла и
ужасающая уверенность в смерти. Но как вообще в природе всякому злу сопутствует
средство к его исцелению или, по крайней мере, некоторое возмещение, так и та
самая рефлексия, которая повлекла за собою сознание смерти, помогает нам
создавать себе такие метафизические воззрения, которые утешают нас в этом и
которые не нужны и не доступны животному. Подобное утешение составляет главную
цель всех религий и философских систем, и они прежде всего представляют собою
извлеченное из собственных недр мыслящего разума противоядие против нашего
сознания о неизбежности смерти. Но достигают они этой цели в весьма различной
степени, и бесспорно, что одна религия или философия больше, чем другая, рождает
в человеке способность спокойно глядеть в лицо смерти. Брахманизм и буддизм,
которые учат человека смотреть на себя как на самопервосущество, брахму, коему,
по самой сущности его, чужды всякое возникновение и уничтожение, - эти два
учения гораздо больше сделают в указанном отношении, чем те религии, которые
признают человека сотворенным из ничего и приурочивают начало его бытия,
полученного им от другого существа, к реальному факту его рождения. Оттого в
Индии и царит такое спокойствие и презрение к смерти, о котором в Европе даже
понятия не имеют. Поистине, опасное дело - с юных лет насильственно внедрять
человеку слабые и шаткие понятия о столь важных предметах и этим отнимать у него
способность к восприятию более правильных и устойчивых взглядов. Например,
внушать ему, что он лишь недавно произошел из ничего и, следовательно, целую
вечность был ничем, а в будущем все-таки никогда не утратит своего
существования, - это все равно, что поучать его, будто он, хотя и всецело
представляет собою создание чужих рук, тем не менее должен быть во веки веков
ответствен за свои деяния и за свое бездействие. Когда, созрев духом и мыслью,
он неизбежно поймет всю несостоятельность таких учений, у него уже не будет
взамен ничего лучшего, - да он и не в состоянии был бы даже понять это лучшее;
он окажется поэтому лишенным того утешения, которое и ему предназначала природа
взамен сознания о неизбежности смерти.
Спасибо вдохновляющему Шопенгауэру.

---

Две потерянные вечности

Мы с тобой превращаемся в два беспечно блуждающих во тьме огонька. Мы не светимся, не горим ярким пламенем. Потому что ни у тебя, ни у меня просто нет такого замечательного умения, как светить для кого-то, освещая им путь. Нет, мы светим исключительно для себя. И не друг для друга - для себя самих.
Мне надоело видеть каждый раз, как люди поют друг другу дифирамбы о своих чувствах. Делают они это с горящими глазами, сердечно взмахивая руками и тд. Это не отвратительно, но порой кажется таким наигранным.
А еще мне начинает казаться, что бесполезно будет приближаться к тебе. Чувствую себя опаздавшим на поезд пассажиром - он бежит вперед, а ты от него отстаешь всего на какой-то метр - протяни руку, и поймаешь ускользающую махину. Но нет, с каждой секундой он оказывается все дальше и дальше от тебя.
И только мы с тобой, существующие так близко, переплетенные всеми эфемерностями наших душ, никогда не сможем раствориться друг в друге. Такого просто не бывает - любая реальность живет сама по себе и никогда не нуждается в другой. Но я не могу не нуждаться в тебе. Мы просто запутались. Просто потерялись.
Так мы и останемся - не одна, не полторы, а две. Не обе, не вместе. Две. Две потерянные вечности.

---

А сейчас жрица Черной Мессы соберет урожай в "счастливом фермере"

Или действует то, о чем я так просила, или действует что-то другое.
Я наконец-то научилась смотреть на вещи со стороны. Практически на любые проблемы. Как учил Зеланд - я схожу со сцены, сажусь в зрительном зале и наблюдаю. Хотя нет, наверное, моя роль больше похожа на должность суфлера.
Что бы ни происходило - у меня больше нет этой непревзойденной способности портить все еще больше. И не терзает тревога.
Я не чувствую себя ни трудным ребенком, ни неожиданно позрослевшей девочкой.
Надоело быть жилеткой для слабаков и футбольным мечом для тех, кто мнит себя рулевыми чужих судеб.
Это так похоже на прошлое лето - только намного лучше. Тогда все эти чувства и мысли приходили сами по себе, ниоткуда.
А сейчас это похоже на самовоспитание. То есть судьба, конечно, сама подстраивает козни и все такое. Но справляюсь я с ними не благодаря чему-то, а исключительно потому, что мне уютно даже в этом болоте.
И даже то, что может сделать очень больно, меня просто смешит. Даже очередное хлопанье входной дверью моего отца, даже его гнусное и недостойное поведение. Даже то, как сильно переживает из-за этого моя мать. Даже этот псевдосуицид, все это - какой-то трэш, случайно залетевший в форточку моей комнаты.
Нет больше зависимости в людях. Нет неукротимого желания спасти чью-нибудь жизнь. Нет жалости.
Нет больше сожаления о прошлом, нет влюбленности в потерянные часы. Нет ностальгии.
Нет желания отвернуться от тех, кто так заебал - они сами отпадают, как засохшее дерьмо. Нет привязанности.
Нет больше предрассудков и чувства хорошести. Нет больше никаких рамок ни для чего. Нет гордости.
Есть только веселый трэшак и ненавязчивый похуизм.
Ну так круто же.

---

I never ever wanna crash!

За чашкой вкусного чая с лимоном, приправленного суперзапретным, но шикарным пирожным, в голову приходят светлые и разумные мысли. Пусть они немного спутанны и "не в тему" к моей настоящей жизни, но все-таки они приходят.
Я поняла, что жж мне все-таки милее, чем дайри. Он выглядит более консервативно и серьезно, хоть и раздражают рекламные ссылки, которые обновляются с завидной периодичностью. А еще в жж меня тянуло писать длинные и концептуальные посты, а здесь я ловлю флюиды своих френдов и все время получается сумбурный трэш, не слишком связанный с настоящими моими переживаниями. Здесь они описываются не слишком глубоко и оттого кажутся слишком эфемерными, хоть таковыми и не являются.
Минуту назад я влепила брату такой подзатыльник, что он въхал головой в перилла лестницы и, кажется, сломал себе зуб. Ну он сам виноват - ненавижу, когда чьи-нибудь ручонки тянутся к МОИМ вещам.
Все мои проблемы - вещь проходящая. Черная полоса почти закончилась. У меня на душе сейчас - искомая гармония. Стоит порадоваться.

---

Мое туманное и болезненное Вчера плавно переходит в устаканившееся и спокойное Завтра. Стоит все-таки сказать спасибо.
Спасибо тем, кто возникает из ниоткуда и протягивает руку помощи. Ту, которая действительно поможет, а не ненавязчиво погладит по голове.
Спасибо тем, кто сейчас не может видеть меня всилу занятой событиями жизни, но все равно найдет способ напомнить о себе. Напомнить не затем, чтобы в чем-то обвинить или уколоть, и не затем, чтобы выяснять отношения. А просто потому, что может принять участие в моей жизни без каких-либо фантиков с красивыми обложками, на которых написано "они всегда вместе".
Спасибо тем, кто был и будет рядом всегда. Моим родителям, моим лучшим друзьям. Особенно родителям.
Спасибо тому, кто заправляет где-то моей судьбой-марионеткой, умело играя ее конечностями.

---

Об открытых ранах

Тебе больно идти, тебе трудно дышать,
У тебя вместо сердца открытая рана.
Но ты все-таки делаешь еще один шаг
Сквозь полынь и терновник к небесам долгожданным...
И однажды проснуться все ангелы и откроются двери
Для того, кто умел верить.
И холодным январским утром в горах зацветет листва
Для того, кто умел ждать.

Ничего конструктивного написать почему-то не могу. Не получается.
Только всякая мишура с поступлением... Ничего не ясно, все расплывчато до сиз пор.

Сегодня у меня появилась надежда. Если ты заберешь меня отсюда, если увезешь, то мне, наверное, будет намного легче, спокойнее. Даже не наверное, а точно. Ведь все остальные проблемы по сравнению с этой - пустяки. Хватит закрывать на это глаза. Нельзя этого бояться, уже слишком поздно.

А нам с тобой нужно подождать. Я не хочу и не буду ничего возвращать. Зачем? Не вытерплю я, не вытерпишь ты. Нам это не нужно, ты знаешь. Нас это не спасет. Всю эту боль вылечит время, а наши открытые раны рано или поздно затянутся.

Ведь холод не может быть бесконечным.

---

Тяжелый день.
Встретилась с Женей. Поначалу было легко и хорошо. Я уж было подумала, что мы будем общаться без малейших помех. Но в конце концов рассказала ему все. Все, что накипело, что крутилось в моей голове. Может, и не абсолютно полностью открылась, но рэвэлэйшн был точно.
Дома наорал отец. Теперь мне снова прийдется отправшиваться погулять. Что за бред.
И - самое ужасное. Купила тест. Их две. Я до сих пор не могу в это поверить... Не знаю, что делать, опускаются руки. Но нет, не сдаваться. Завтра скажу Никите и все.
Ужасно болит голова.

---

Мой песочный черновик

Меня точно спустили с цепи. Что-то раньше заставляло меня думать, что я приличная воспитанная девушка. А теперь я что-то другое. Даже называть не хочется, получается пошло и громко.
You can run, but you can't hide.
Спасибо тебе за вчерашний вечер и за ночь. Все было хорошо. Я даже вспоминаю это с улыбкой - значит, все точно хорошо.
Дома творится кошмар. Мое местоположение меняется в зависимости от того, что я делаю. Впрочем, как обычно. Но теперь я имею возможность совершать только самые необходимые для нормальной жизни вещи. Так что мой маршрут определяется траекторией "Кухня - диван для прочтения книги - ноутбук - туалет - ноутбук - письменный стол для дозы - кухня - ноутбук - постель". Примерно так.
Страшно. Мне очень страшно. Я не подаю никакого вида, но, черт возьми, а вдруг их так и не будет. Что тогда? Как давно это? Что с этим делать?

---

Я тебе помогу отыскать предлог, чтоб забыть без труда, что мы были близки...

Нам с тобой, наверное, придется это забыть. В конце концов, кто мы в жизни друг друга? Не лучшие друзья, не давние, не близкие. Ты много знала обо мне, я много знала о тебе. Сейчас это не имеет значения, сейчас все по-другому. Я пытаюсь заново отстроить свою жизнь, учусь жить без многих людей. Иногда жалко разрушить свою хилую лачугу, чтобы построить на ее месте высотное здание. Но мне не жалко больше. Я смогу, я знаю.
Ведь мне уже помогают.
Останется все тот же фундамент, один или два человека. Но все остальное пойдет на свалку или, может быть, какие-нибудь удачные бревнышки я оставлю для костра.

---

О снах натощак

Есть мнение, что самые яркие сны снятся тогда, когда у человека набит желудок. То есть если вы хотите посмотреть увлекательное кино в своей голове ночью - поешьте чего-нибудь увесистого на ночь.
И это правда, и это проверено. Но если ложишься спать "натощак", то нельзя сказать, что не произойдет ничего интересного. Сегодня снился замечательный грустный сон, всегда бы так, надеюсь, я его не забуду. Он был про тебя.

Что касается того самого - то если он мне не поможет так, как хочу этого я, то явно сделает то, что обещал еще давно. Я вчера это отчетливо поняла. Может, конечно, это произойдет и не под его покровительством, но если это произойдет, то из такой простой ситуации я буду лепить, как из пластилина, самое себя.

У родителей опять проблемы, но я очень горжусь своей маман. Она удивляется, откуда в ней столько сил, но я знаю, что злость умножает втрое любой прозрачный намек на эту "силу". И дело не только в силе физической.

Проблемы и у нас с тобой. На дне рождения Ани было весело и мокро. Сидеть в персиковом соке на белых штанах - очень доставляет, правда. Я рада, что мы помирились с тобой. Боюсь только, что теперь эти проблемы будут нарастать, как снежный ком.

---

О реинкорнации любви

Я не верю, что можно искренне любить нескольких человек. Даже за всю свою жизнь, это не могут быть разные люди. Кажется, что твой объект любви - один на свете, и рождается в каком-то человеке для того, чтобы вы встретились. Вы встречаетесь, ты его любишь. Потом любовь умирает. Но не на всегда - на время. Потом она перерождается и, обновленная, поселяется в другого человека. И ты снова с ним встречаешься, и все заново. Но любовь уже другая - она перевоплощается. И как и в теории реинкорнации, чем чище ты сейчас, тем лучше ты потом. Так и в любви - чем благороднее и светлее она была, тем более светлой она проявится потом.
Это даже не реинкорнация, это реконструкция любви.
Вот почему подростковые переживания и ощущения кажутся ерундой - в таком возрасте невозможно еще создать такую сильную настоящую любовь. Но у некоторых получается. Только ее смерть они переживают очень болезненно, как утрату близкого человека.
Любовь - это не чувство. Это существо. Когда ты находишь того, в ком живет твое существо, ты ощущаешь с ним неумалимую близость. Тебе кажется, что вы созданы друг для друга. Хотя бы на близжайшее время. Так всегда бывает.
Плохая история - это когда ты не встречаешь человека, в котором живет твоя любовь. Таких историй много, и люди не виноваты, что плохо искали, может быть, только в том, что плохо смотрели.

@музыка: Vivaldi